Введение

Отрывок из романа The Perfect Scent: A Year Inside the Perfume Industry in Paris and New York,  Chandler Burr.

В романе описывается история создания знаменитого парфюма Un Jardin Sur Le Nil, первого, разработанного Жан-Клодом Эллена для Hermes в качестве штатного парфюмера Дома. Для создания этого аромата было принято решение отправится за вдохновением в Египет, который был выбран в качестве концепции дебютного парфюма Эллена для Hermes.

Embed from Getty Images

Действующие лица:

• Жан-Клод Эллена – парфюмер
• Берту – фотограф, сопровождающий группу
• Вероник Готье – креативный директор дома Hermes
• Эллен Дюбрюль – исполнительный директор бренда
• Съемочная группа

Если работой Берту (Bertoux) было наблюдать за Элленá, то Эллена, наоборот, в данный момент хотел только одного – оставаться невидимым.

— Я никогда не знаю, когда оно начинается, это Начало. И когда они говорят мне: «Так, отправляешься с нами на Нил!», у меня начинается паника. Это очень, очень тяжело!

Эллена сделал паузу, задумчиво всматриваясь во что-то. — Очень тяжело, потому что тем самым они ограничивают мое пространство…

Эллена сделал движение руками, словно создавая некое воображаемое пространство перед собой –пространство, из которого он черпал вдохновение, где находились все те материалы, которые он мог использовать для создания парфюма, материалы, которые были его орудием.

– И поэтому я обескуражен. Это не плохо, нет, это должно когда-то было произойти, но то, что я чувствую – это пустота. Он на секунду замолчал, и затем рассмеялся, ощутив в этом некую иронию: «И в то же время – это свобода, потому что в этих пределах я, как ни странно, свободен, я могу делать все, что я захочу».

Эллена передернул плечами. Здесь, на самолете, он почувствовал страх. Удастся ли ему найти Это, тот особый аромат, чем бы он ни был?

— И когда они дают тебе это название, просто вот так вот – берут, и вручают. – Он сделал соответствующий жест, и говорят: «Bon, tu viens» (Прекрасно, ты отправляешься (франц.)…и ты отправляешься в путь. Неплохо иногда встряхнуться. Хотя и страшновато.

Embed from Getty Images

Эллена на секунду задумался.

 — Выбор кажется само собой разумеющимся, — произнес он торжественно.

– Но это не совсем так. Далеко не так.

Он вздохнул, и потом добавил: «Кому-то может показаться, что он проистекает из природного хода вещей, но на самом деле он обусловлен – обусловлен моими мыслями, моим прошлым, моей историей».

Вероник Готье, с другой стороны, подобные сомнения не терзали. Это была женщина, которая знала, куда направляется. Ее уверенность граничила с непробиваемостью дредноута, и объектом этой уверенности был он – Эллена. Их тандем был безупречно слаженным как с профессиональной, так и личной стороны. В 1989 году, еще  будучи директором по маркетингу в «Картье», Вероник выбрала вариант парфюма «Картье» Declaration от Эллена, и он безусловно ценил ее мужество, с которым она отстаивала свой выбор, его концепцию русского чая: дымный, с древесными нюансами и холодными специями. (По словам Эллена, специи могут быть «горячими», такими как корица, и «холодными», такими как кардамон). И она выбрала Его, хотя фокусная группа выражала на тот момент некоторые сомнения. Тогда они почти подружились.  Проблема заключалась в том,что, и оба они прекрасно это знали, это будет первый парфюм Эллена для «Эрмес» как их штатного парфюмера, и аромат, который они выпустят, будет разобран публикой буквально по косточкам, так что ставки были гораздо выше обычного, как ни крути. Пока действия Готье сводились только к тому, что она позвонила Эллена и напомнила, в своей картезианской логической манере, что он уже делал это в прошлом, и, следовательно, сможет снова.

Он ответил, что ничто не является определенным.

Мысленно он уже выстроил концепцию парфюма еще во Франции. Он продумал ее шаг за шагом – Египет, следовательно, тяжелые ароматы, следовательно, жасмин, густой жасмин, немного пастельных белых цветов, плюс благовония, для уравновешивания всей формулы. Должны были быть. В теории. Но, с другой стороны, сейчас, находясь в самолете, они неумолимо приближались к Реальности. В Асуане группа «Эрмес» заселилась в легендарный роскошный отель, «Старый Водопад» (The Old Cataract Hotel), место, вызывающее в уме видения в стиле Лоуренса Аравийского, обедающего с королем Фуадом, или пьющего чай ЭнтониТроллопа.

По просторным, дышащим прохладой белым залам отеля, усиливая впечатление увядающей роскоши «Старого водопада», бесшумно и торжественно скользили нубийцы-бои. Путешественники стояли на его элегантных деревянных балконах, овеянные ароматами новелл Киплинга, лежали на кроватях, изможденные дорогой, в начинающей ветшать обстановке комнат.

У комнат были высокие, очень высокие потолки, и под стать им французские двери, за которыми, если их распахнуть, открывался вид на Сахару, угрожающе припавшую к земле на другой стороне Нила – гигантскую стену песка высотой с десятиэтажный дом, словно огромная волна, застывшую в своем движении, готовую обрушится на мирок за рекой и поглотить его, размозжив отель в мелкие щепки.

Нос Эллена потянул воздух, пропахший Сахарой, вдохнул прекрасный, сухой, старинный дух Асуана, запах пыли и Исхода, со следами плесени и автомобильных выхлопов, но не обнаружил ни глубины, ни густоты, ни пастелей. Он понюхал ветер, но и ветер ему ничего не принес. Он все еще никак не мог освоиться в этой новой обстановке. Первые две ночи он совершенно не спал из-за напряжения. По его словам, он чувствовал себя словно заключенным в своем коконе, закрывшимся в собственной раковине, с мыслями, обращенными внутрь.

Позавтракав с принесенных боями серебряных подносов – крепкий черный чай, густые сливки, тосты, похожие на плитки черепицы, богатый вкус фруктового варенья местного приготовления – они отправились на балкон, выходящий на Нил, и смотрели на бледные утесы, коронованные массивными, пыльными глыбами древнего камня, украшенные руинами, уменьшенные подобия монументальных изваяний Рамзеса II, подсвечиваемых для удобства созерцания туристами с 8 вечера до полуночи. Готье взяла с собой целую команду для съемок фильма, который должен был запечатлеть момент создания парфюма, хотя, что было до боли очевидно всем и каждому, момент создания так еще и не наступил. Эллена чувствовал присутствие киношников непрерывно, словно раздражающий зуд на тыльной стороне шеи, болезненно осознавая пустоту, которую они старательно документировали. Он чувствовал ответственность, подобную ответственности драматурга, пообещавшего актерам пьесу, но на самом деле не могущего написать ни строки. Все обращались с ним подчеркнуто мягко, не давили. Он был им за это благодарен. Все притворялись, что нараставшего напряжения не существует.

Однажды утром, встав, они направились на остров Китченер, в ботанический сад – Готье, Дюбрюль, Эллена, Вагнер, съемочная группа с оборудованием. На удивление, в саду, если его можно так назвать, было очень мало цветов – местные виды, разбросанные там и сям, уставшие сопротивляться дыханию пустыни в сухом, пыльном воздухе.

Все натянули бравые мины и начали усиленно нюхать. Они попробовали растение под названием la capucine, обладающее резким зеленым ароматом водяного кресса (Эллена съел одно прямо у них на глазах), и la lantana, пахнущее одновременно бананом и маракуйей, но довольно вяло. Китченер относился к разновидности формального упорядоченного сада, которые Эллена так не любил. Они больше молчали, но у всех начинали роится мысли, что кто-то дома не доработал. Эллена вдохнул цветок акации, дерева с мягким, сладким, похожим на франжипани ароматом,  и сказал Готье: «Нет, это не наша история». Она понюхала его и согласилась, отбросив в своей решительной манере.

«Когда я не могу сделать выбор», — сказал он, — «в этой ситуации я просто хожу, и наблюдаю за остальными людьми, которые рядом. Если кто-то нюхает что-то несколько раз, это означает,что эта штука пахнет хорошо». Но он видел, что они нюхали то и это единожды, и уходили прочь. Они вернулись в отель, и разошлись по комнатам, и сидели там, глядя в высокие окна на гигантский гребень пустынного песка.

Задуманный Эллена до поездки парфюм разлетелся в клочья, распался, как дымка, и у него больше совершенно ничего не было. Они отправились гулять по Асуану. Солнце жгло так неистово, словно яростно атаковало их. Любой открытый участок кожи сразу сгорал. Жар становился непереносимым. Они решили взять лодку, и Эллена принялся объяснять Берту, как устроено искусство парфюмерии, начав с древнеегипетских парфюмов, что Берту нашел довольно интересным.

— Ты знаешь, их очень сложно воспроизвести, — сказал он в конце концов. – Формул нет.

Эллена смотрел, как Берту фотографирует, и они поговорили о фотографии. Чтоб сделать хорошие снимки, Берту почти свесился над водой. La limite entre l’eau et la terra. На границе неба и земли. Запах Нила поразил его. Река пахла морем. Он подумал: «Как странно!».

Однажды вечером они отправились в нубийский ресторан, который показался им великолепным, построенный в стиле частного особняка, maison d’hôte, словно вы пришли к кому-то в гости.

Другим вечером они пошлина ночной рынок, улицы были полны людей, света, ароматов еды и шума.

Эллена хотел купить каких-нибудь специй домой, во Францию, и продавец пригласил его: «Нюхай, нюхай!», и протянул сушеные корни лотоса.

Они выглядели ужасно безобразными, словно чахлые руки глубокого старика, отсеченные кисти мумии, наваленные грудой на прилавке. Он вдохнул, и подумал, что у них почти нет запаха, но затем заметил, что продавец замочил несколько в воде в простом глиняном кувшине.

Он понюхал воду, и она слабо пахла чем-то, похожим на пион и гиацинт. (Древние египтяне таким образом производили мацерацию корней лотоса, в воде, в тех же терракотовых сосудах. Сейчас, в компании Firmenich, для этого используют промышленные канистры из нержавеющей стали).

Под напором продавца он купил несколько пожухших корней, хотя и без особого воодушевления. В маленьком оранжевом блокноте начирикал: «Лотос, запах», — и сунул блокнот обратно в карман.

Затем он снова достал блокнот, и отметил деревья магнолии, их тяжелый, клейко-вязкий аромат. Магнолия пахнет подобно лилиям, которые на несколько часов передержали в сыром бетонном подвале, запахом, напоминающим запах семени.

Он также обнаружил жасмин самбак, полный молекул, называемых индольными, аромат которых был анималистическим и пьянящим. Индолы – химические вещества, содержащиеся в экскрементах и разлагающейся человеческой плоти. Это – запах распада. Индолы вы вдыхаете, чувствуя аромат трупа. Это – женский запах, и он же – аромат смерти.

— Парфюмерный химик как-то сказал мне о «пыльном, сладковатом запахе гниющих мертвых тел». Одним из самых максимально насыщенных индольными нотами парфюмов является Eternity от Calvin Klein, созданный легендарным парфюмером Софией Гройсман из IFF. Забавно, тогда сказал Эллена, что они назвали его «вечностью».

Он снова достал оранжевую тетрадь из кармана, и набросал флакон Eternity. Но индолы не были их историей. У них все еще не было истории.

Операторы начинали свои съемки в шесть утра, и однажды утром они отправились на Нил, а вернувшись, рассказали о маленьком острове, который они обнаружили: симпатичный, классный островок на реке. Поскольку им всем было нечего делать, они погрузились в фелуки, старинные четырехметровые египетские парусные лодки с моторчиком и парусом, острым, словно кинжал или соколиное крыло, и Эллена, любитель пройтись на парусном судне, вел их вверх по течению Нила, мимо старых развалин под скалистыми утесами.

— Лодки большие, поэтому у гребцов должны были быть руки огромной силы, — отметил он.

Воды Нила черные, опалесцентные, но на мелководье они удивительно прозрачны. Компания проходила речные излучины и мели, где росли дикие травы, среди которых проплывали королевские макрели.  Соколы парили,перелетая с берега на берег, буйволы купались в жиже под вздымающимися подобно башням стенами темно-желтого песка в двадцать этажей, на фоне которых лодка казалась совсем крошечной. Белые цапли глазели на них из-под финиковых пальм. Вода в Ниле была очень низкой, и прежний уровень можно было определить по темным полосам на скалах. Мимо в лодках проплывали египетские семьи, дети кричали: «Привет, привет!», и Дюбрюль махала им в ответ.

Они выбрались на остров и прошли по маленькой улочке к нубийской деревне. Оператор снимал, звукооператор записывал, что говорит Эллена, на микрофон, а местные жители взирали на все это с удивлением, и тогда они увидели, в густых ветвях деревьев, окаймлявших улочку, зеленые плоды манго. Зеленый манго – один из самых изумительных ароматов в мире. Он, если можно так выразиться, шокирующее прекрасен. Подойти к деревьям манго где – нибудь на Яве, Гренаде или на Филиппинах, наклониться близко к фрукту, достаточно дюйма, и вдохнуть этот божественный, сильный, роскошный аромат – это словно впрыснуть себе наркотик.Он сложный и в то же время – цельный, богатый и свежий одновременно, что делает его исключительно редким. Это по -настоящему экзотический, гипнотический запах, одновременно успокаивающий и возбуждающий, даже более чем неописуемый аромат цветка имбиря, когда растираешь его между пальцами. Он также мучительно ускользающий: аромат источается фруктом, только когда он висит на ветке. Как только его срываешь, запах начинает тускнеть со скоростью, с которой все живое умирает. Минута – и его нет.

На острове Берту, глядевший на воду, поднял глаза вверх, следуя за направлением взгляда Эллена.

«Один раз замечаешь их, и уже видишь их повсюду», — сказал тот. Берту сразу стал делать фотографии плодов.

— Они были маленькие, не больше сотового телефона. Это была такая радость, найти их, запах был очень сильным, такой красивый запах… Эллена замолчал на мгновение. Нахмурился. И немного осторожно добавил: «…изумительный запах, правда».

Когда они вернулись в «Старый водопад», Эллена быстро пошел в комнату и снова достал блокнот. Пытаясь думать как можно меньше, он набросал примерную формулу из тринадцати ингредиентов, природных и синтетических. Это были не запахи Асуана, а тринадцать химических веществ из его лаборатории, которые он использовал бы для воссоздания чувств и эмоций, найденных им там. Для воссоздания свежести зеленого манго он указал природную эссенцию горького апельсина, а синтетическую ноту грейпфрута – чтобы подчеркнуть острую кислинку и пронзительную свежесть.(Парфюмеры с осторожностью относятся к природному экстракту грейпфрута, так как он содержит много атомов серы, которые, распадаясь, могут сделать запах довольно неприятным. Синтетический аналог также более стойкий, он дольше живет на коже, в то время как природный быстро выветривается – еще одна характеристика, которой синтетические ароматы превосходят натуральные). Рядом с каждым материалом он указал пропорцию в процентах. Это была примерная грубая формула парфюма, который он называл также, как и все его коллеги по цеху – le jus (сок).

…